год создания - 1989
|
Мурманск
Вспоминает Василий Киселёв:
"Я попросился гитаристом в новообразование, которое называлось "Ролл романс" - Дмитрий Ткач, Михаил Запаско, Алексей Черномор, Константин Гаврищук. Они слушали группы "Japan", "Depeche mode", "Duran duran", "Ministry". Также "Кино" и "Аквариум". И они говорили о том, что ЗА музыкой, и вот это меня и покорило. И никаких длинных соло. Д.Ткач - мне: "да у тебя руки под хард-рок заточены", что было частично правдой. А.Черномор - "Ты ноты знаешь. Это круто". М.Запаско: "Репетировать не нужно, Депеша не знают ничего про шнуры, и любовь всегда сверху". Запаскины песни были монотонны и примитивны музыкально, и часто хороши. Я вижу его, зажмурившего глаза и втянувшего странную голову в массивные плечи, поющего слабым неточным голосом, который заставлял не пропускать слова. Ткачёвские песни были богаты всем. Д.Ткач вообще производил впечатление человека, у которого много есть. В его песнях жила его перекрученная топологической улиткой сексуальность – невозможно было точно увидеть все её стороны, но сложносочинённость производила впечатление. Запаско и Ткач рулили. Их песни предпочитались, за ними были окончательные решения. Я всё время напирал со своими идеями, но за мной были признаны грешки во вкусе и вообще. Я всё-таки был пришелец из племён примитивных. Назарет и Супермакс были запрещены, я условно согласился. Элементы джазового гитаризма иногда проходили, и простые риффы и подголоски. Ткач с Запаской уже вошли в инди, мне это ещё предстояло. Я был на несколько лет моложе остальных, это тоже ещё имело значение. Я особо не бычился на эту тему – понимал, что их песни просто… лучше. Взрослее и больше. Черномор старался меня не задевать, добрый. "Ролл романс", что бы это не значило, название это, к началу 91-го был структурирован так: я – гитара и бэки, Черномор – гитара и вокс, Ткач – бас, Запаско – менеджмент и всё, что может понадобиться, вплоть до гитар опять же и вокалов. Нам уже нравилась драммашина. Драммера постоянного не было. Драммашины тоже.
У нас постепенно вырос свой мирок – то, без чего группы не бывает. Песня выходила из кого-то и начинала, как телефонный червяк, крутиться между нами, прирастая. Я ничего не знал о звуке, о композиции и о том, как обходиться с собственной энергией, выступать получалось редко. Слушать нас было некому, кроме друзей и знакомых, но представления о ценности собственных переживаний в синергии делали это не более чем досадной деталью. Мы встречались каждый день, считали новую песню за большую новость, радовались друг другу и решили, после некоторого вошкания на местных планах, что надо ехать в г.Москву и записывать альбом "Песни и танцы"
Мы втроём поехали в г.Москву. Мы слышали, что можно делать клавишный бас. Я написал нотами в тетрадку всякие куски аранжировок для клавиш и барабанов. Мы сняли однокомнатную квартиру на две недели. С утра мы ехали в студию - метро "Варшавская", потом ещё идти вдоль промышленных заборов, ДК какого-то завода. Студия замечательно пахла, нагретой аппаратурой в матерчатых зелёных стенах, все эти лампочки и ручечки. Красивый и умный Саша Соколов, это ему в основном достались мы, и особенно я – мы долго сидели, и он под мои экзальтированные сбивчивые объяснения пытался изобразить на драммашинах и клавишах то, что нам бы понравилось. Ensoniq EPS, Oberheim Matrix 6, Proteus 1, Alesis DR-16. Сашка – совсем образованный, совсем профессиональный музыкант с широким кругозором. И в его рабочем графике напротив нас появился плюсик. Когда секвенсор начал выдавать связные звуковые ландшафты, мы совсем возлюбили себя. Если бы не Соколов, эта запись звучала бы совсем по-другому. Кому-то в разгар записи пришла в голову интересная мысль – что можно сделать минусовку и под неё выступать. Запаско потом утверждал, что этот разврат – мой. Может быть. Мы закончили записывать большую часть инструментала, свели его на плёнку и уехали в Мурманск, чтобы найти ещё денег и вернуться позднее и довести дело до конца.
Группа (тогда она называлась "Профессор Шмутц") ещё до моего включения записали демку с барабанщиком Артуром Малниексом, носившим очки с затемнёнными стёклами и необычный в наших кругах бодрый мачоспортивный образ жизни. Потом мы, уже вместе, записали ещё демку (в 1989году "Шаги последнего сна") на местной студии, альбомного размера. Потом записали ещё демок дома, набросков с двумя гитарами.
...И мы поехали заканчивать запись уже вчетвером. А.Черномор положил все голоса, я тоже, и переделал почти все гитары. Мы свели запись и были очень, очень довольны. Мы звучали бесспорно лучше всех в нашей округе.
Проблемка была - живьём играть мы не могли, а репетировать не хотелось. Поэтому
пиком публичной активности групп стали концерт под минусовку в ДК им.Кирова, на рок-фестивале в г.Мончегорске – в качестве гостей! И выступление на разогреве у московской группы "Технология". Наши магнитофоны за сценой стояли рядом - у них кассетный, наш бобинный. После выступлений подходили мурманские музыканты, братья по оружию, и интересовались, например, а что это за звук там у нас на клавишах был? Приходилось не подпускать к клавишам, клавиши были типа ионики "Юность", но с наклеенной на переднюю панель самодельной табличкой "Korg". Костя Гаврищук на клавишах играть не умел и вообще не умел, но ньюуэйвового клавишника играл лихо.
А потом меня ушли. Насколько я понимаю, они считали, что я тащил бэнд в сторону вульгарности и безвкусия. В 1992 году я придумал "Безобразную оперу", и поехал в ту же студию на запись, и группа "Ролл романс" приехала туда же и мы записали альбом "Чума".
В 2014 группа воссоеденилась. Но это уже другая история. Жизнь продолжается...
|
Дискография
|
Видео
|
|
Дай, дай
Денег
|
Королева
|
Мальчик
Мама
Мы всего отражения
|
На моём языке
Не простить мне
Нити
Ночь
|
Она сказала
|
Первая песня
|
Танец огня
|
Убей мой голос в себе
|
Чума
|
Эхо последнего дня
|
Я устал
|
|